Том продолжил сидеть всё так же, глядя отрешённым взглядом в стену, затем повернул голову и уставился в окно, за которым мерным полотном раскинулась осень, и вдобавок ко всему шёл сильный дождь, заливая всё вокруг. Том был среднего роста, очень худенький, что говорило о плохом питании. Его достаточно широкие плечи были поразительно расправлены, ровная спина держала его корпус с какой-то непонятно упрямой горделивостью, руки спокойно лежали на коленях. Вся комната была какой-то хаотичной. Над кроватью на потолке были чёрные пятна, славно вверх метали горящие спички. На стене были выцарапаны ногтями странные символы, не известные ни на одном человеческом языке. Это был парселтанг, том часто слышал эти слова, а чтобы запомнить это всё - записывал. на тумбочке, в поразительном порядке лежали исписанные тетради и погрызанный карандаш, что говорило о том, что мальчик не терпит бардак и любит чтобы всё было разложено по местам. Сам он был одет в одежду, которая давно уже была ему мала, его чёрные коротенькие волосы были уложены в подобии какой-то причёске, сделанной им самим. И разводы на зеркале говорили о том, что ребёнок часто проводил около него время.  Прошло очень много времени с тех пор, как старик заявил о себе и всё это время он не двинулся с места, а Том молчал.
- Я видел, как вы шли. Я знал, что вы идёте за мной. Я не пойду. Я устал от этих бесконечных докторов, к которым меня водят. Я не болен и не нуждаюсь в лечении. То, что они делают, мне не нравится.
его голос был твёрдым, уверенным, голосом обычного ребёнка, но испытавшего уже очень много. Том машинально потёр запястия, спрятанные под рукавами старого свитера и натянул кофту на руки ещё сильнее. Кровоподтёки на запястьях, синяки на ногах свидетельствовали о том, что его долгое время держали привязанным. Том резко повернул голову и на директора взглянули тёмно-серые глаза с выражением волчьей озлобленности ко всем. Он выглядел очень враждебным. Уже сейчас в его маленьком сердце, которое билось так спокойно, размерно и тихо таилось столько ненависти и злости, что становилось страшно. Его тонкие губы сузились в ещё более тоненькую полоску, Том встал. дверь за директором резко захлопнулась, а, стоявший в стороне шкаф вспыхнул зелёным пламенем.
- Я не больной, мне не нужны врачи. Я слышу голоса, они всегда со мной говорят, они зовут меня постоянно. Зовут и приходят ко мне ночью. Через окно, просачиваются сквозь щели и пролезают под дверным проёмом. Я не могу от них уйти, я говорю с ними, я не виноват, что они приходят ко мне. Я не больной, оставьте меня в покое.
Он попятился назад, утыкаясь в подоконник. Сердце пропустило глухой удар, Том вздрогнул и зажмурился, затем закрыл уши маленькими ручками и сполз на пол, покачиваясь словно душевно больной.
- Том...Том...иди к нам, Том... убей....убей...
звучало в голове ребёнка. Это были женские, манящие голоса с толикой шипения. Том закачал головой, утыкаясь носом в холодную серую стену.
- Не хочу...я не хочу...не хочу убивать....не хочу...
Его трясло и лихорадило, а вместе с ним начинало лихорадить и всю комнату, которая по очерёдно вспыхивала огненным пламенем.

Том как ошпаренный, одёрнул от Альбуса руку. Он был таким диким, каким-то забитым и озлобленным на весь мир. На не застёгивавшейся на шее мальчика, рубашке был заметен краешек цепочки, явно женской. По мере того, как ребёнок рос, цепочка становилась ему всё меньше и меньше и ещё пара лет и она будет еле застёгиваться на его шее. теперь виднелся серебряный кулон, внутри которого сверкала зеленоватая жидкость, переливаясь перламутром, а на створках серебра красовались две буквы SS, словно две змеи переплетённые друг с другом.
- Я вам не верю.
огрызнулся мальчик, прямо глядя в глаза старика, затем глаза его немного прищурились и его детский взгляд становился тяжелее и глубже, неосознанно атакуя разум старика, его магия защищала своего хозяина от внешнего фактора. Сейчас том боялся одного - этого седовласого мужчину, силу которого он очень хорошо чувствовал, а всё непонятное вызывало в нём не только интерес, но и чувство опасности, которое росло с каждым днём всё сильнее.
- Кто вы такой, если не врач, вы ничего не знаете обо мне, зачем вы тут? Думаете, если вы говорите и если вы седой, с длинной бородой и выглядете так солидно, то я сразу должен вам поверить и пойти за вами куда вы позовёте? Слишком много таких как вы приходило сюда, и то же самое говорили, таким же приторным голосом, как у вас, я шёл за ними, а потом мне было больно, они мучили меня, пичкали какими-то иголками, залезали ко мне в голову странными трубками и пропускали какие-то разряды через моё тело. Не-е-ет, теперь я никуда не пойду ни с кем. И если вы будете пытаться сделать что-то, я буду защищаться так, как умею. Я вам не верю.
Мальчик был умён не по годам. У него была превосходно развита логика, чувство самосохранения, он рассуждал не как ребёнок своего возраста, а как рассуждает уже вполне зрелый ученик Хогвартса. Да его магия была хаотична, разрушительная, в основном на уровне импульсов и защитной реакции, и он ещё не умел ею пользоваться, но ведь это вопрос времени. Он растёт, его интеллект развивается, магические способности увеличиваются, и если не пустить этот бушующий поток в нужное русло, он разрушит всё на своём пути. Воспитатели вызывали к Тому различных врачей, некоторые ему помогали, не делали ничего плохого, а другие подвергали его страшному психическому и физическому воздействию. в результате чего ребёнок стал отдаляться ото всех, превратился в маленького зверя, скалящего зубки на всех, кто приближался к нему слишком близко. Он, словно был загнан в угол, и борясь за свою жизнь, он защищался как мог в отчаянии, порой не делая разницы между добром и злом. Теперь от людей он не ждал благих поступков, а только зла и боли по отношению к нему.

Том долго и внимательно следил за магом. Огонёк недоверия постепенно угасал и в глазах мальчика просыпалось любопытство. Он проследил за летающей тетрадью, затем посмотрел на письмена.
- Нет, но они похожи на те, что написаны у меня на стене. Когда я слышу или вижу какие-то буквы, я стараюсь воспроизводить их, чтобы потом понять. Я разговариваю и понимаю змей и я могу воздействовать на мысли и волю человека, но я не могу делать это специально, только когда мне страшно, я...во мне словно что-то раскрывается и люди делают то, что я хочу. И я..мне трудно общаться с людьми. Их мысли для меня открытая тетрадь. Я вижу, слышу каждую их мысль, всё, что они думают. Даже во сне я иногда слышу их. Я различаю голоса змей за много миль отсюда, они со мной шепчутся, а иногда приходят ко мне. У меня есть любимица. Это гадюка, она приходит только ночью, она единственное существо, с которым я могу поговорить здесь. Когда я злюсь я не могу себя контролировать. Были случаи, если меня кто-то обижал...я не знаю, как это выходило, но один мальчик до сих пор лежит в больнице он не может прийти в сознание уже почти год. Когда я злюсь я становлюсь сильнее и я чувствую, как будто огонь внутри меня закипает и словно что-то поднимает голову и начинают происходить странные вещи. В общем...
Том замолчал, посмотрел на свои руки, затем снова взглянул на мага.
- Мне страшно. Страшно не потому, что я одинок, а потому, что я не знаю кто я. У меня есть только имя, и медальон, который был со мной с рождения. Наверное он оставлен моей матерью, я не знаю.

Том посмотрел на старика с  каким-то воодушевлением и утвердительно кивнул.
- Я всегда знал, что я особенный, что я не больной.
Едва Том сказал это и дверь в комнату открылась, на пороге стояла женщины с необычайно строгим лицо. Ей было примерно 60 лет, но выглядела она намного старше. Она снисходительно посмотрела на  старика, и равнодушно перевела взгляд на Тома.
- Ваше время вышло сэр. Том, тебе пора ужинать и на занятия. Бегом…
Властным и холодным тоном приказала она. Мальчик снова поник, огонёк в глазах потух, и взгляд стал диковатым. Но он, молча, встал, пошёл к женщине, в дверях повернулся и посмотрел как-то удручённо на волшебника. Женщина ждала, когда он выйдет, но Том, почему, то не собирался сопротивляться. Как только он перешагнул порог, женщина вошла в комнату и закрыла за собой дверь, взглянув на директора.
- Том не просто ребёнок, он потенциальный преступник и будущего у него нет. У нас много детей, которые нуждаются в опеке и любви, а этот ребёнок не принесёт вам ничего, кроме страданий и проблем. Я вижу, что вы человек умный и рассудительный. Не знаю, кто вам порекомендовал остановить свой выбор именно на этом мальчике, но я уверена, что вы одумаетесь и не станете делать глупостей. Потому что…
Она не успела договорить, приют заполнил пронзительный детский крик, крик боли и страха. Женщина подорвалась на месте и стремглав побежала из комнаты, слетая по ступеням вниз, влетая в столовую и останавливаясь как вкопанная. Несколько детей лежали на полу, корчившись от болей в голове, а над ними стоял том, держа в руках свою порванную цепочку, зажимая её в кулачке, словно своё последнее сокровище.
- Они отобрали у меня медальон… Я не виноват.
Начал оправдываться Том, брови воспитательницы нахмурились, она быстрым шагом подошла к мальчику, взяла его за шкирку и потащила к выходу.
- Ты будешь наказан, Том Риддл. Десять дней в погребе пойдут тебе на пользу.
Том стал вырываться, упираться, пытаться вывернуться.
- Нет, я не виноват, я не хочу туда, не надо. Не хочу туда…
Том извивался, словно маленькая змейка, пытаясь защитить себя, но строгая женщина упорно тащила его к выходу. Том чувствовал, что ему нехорошо. В глазах начинало всё мутнеть и сверкать, язык, словно стал заплетаться, затем его ноги просто подогнулись.
- Вставай. Хватит. Я знаю все твои фокусы, у тебя не получится разжалобить меня.
Но Том словно не слышал её. Ей пришлось отпустить его руку, а затем, когда мальчик упал на колени, она наклонилась, чтобы посмотреть на него и тут же отшатнулась. Глаза его закатились, его начало трясти, затем Том в этом состоянии медленно поднялся на ноги. Его тоненькие бровки как-то неестественно нахмурились, он странно вытянул руку вперёд, растопырив маленькие пальчики, разомкнул губы, но вместо человеческих слов из уст его полилась шипящая речь, не понятная никому. Но ещё страннее было то, что ему ответили. Под визг преподавателей и детей, по полу, извиваясь, ползла зелёная гадюка, приближаясь к ногам женщины, подползая ближе, она замерла и приподнялась на хвосте, разворачиваясь к мальчику и словно кивая ему, она внимательно смотрела в его лицо, выпуская жало и слегка разевая зубастую ядовитую пасть, затем она повернулась, сделала бросок и укусила женщину в ногу. Воспитательница вскрикнула и упала, держась за лодыжку. Том, же прейдя в себя, увидев всё происходящее, бросился бежать, не различая дороги. Он едва нашёл дверь и вылетел на улицу в, чём был: в лёгкой рубашке, в брюках и сандалиях. Холодная и дождливая осень гнала его по улице вперёд. Он бежал, словно боялся погони по мостовой, не ощущая, что совсем промок. Том остановился только, когда очутился в старом подвале, где было темно и сыро. Он нашёл себе какой-то угол, сел там и, свернувшись калачиком, обнял окоченевшее от холода тело, руками, пытаясь согреться.
Глухие звуки, капающей воды эхом отдавались по подвалу. Гуляющей сквозняки, скрежет труб, меняющих свою плотность под воздействием температуры, всё это навевало какую-то тоску, удручение. Том вздрогнул и открыл глаза. Прошло уже несколько дней с тех пор, как он сбежал из приюта. Том знал, что его никто не станет искать, все были рады от него избавиться. От голода и усталости он совсем отощал, под глазами появились чёрные круги, кожа покрывалась волдырями, он постоянно кашлял, часто терял сознание и трясся, как осиновый лист, постоянно мучащие его кошмары, добавляли трагических красок в его и без того тяжёлое существование. Том поморгал, пытаясь привыкнуть к темноте, некоторое время вглядывался в пространство, а когда он стал различать очертания предметов, Том поднялся и зашагал медленно, пошатываясь, из сырого помещения на тёмную морозную улицу. Все эти пять дней жизни на улице, он старался выжить: воровал еду, воду на рынке и в магазинах, таскал деньги у прохожих, но никогда не позволял себе попрошайничать, считая это недостойным его. Сейчас ноги несли его сами куда-то, Том понятия не имел, куда он идёт, зачем и что его ждёт впереди. Он почти ничего не видел перед собой, лишь чувствовал «пощёчины» веток и мокрую землю под ногами, которая чавкала, издавая неприятные звуки. Мальчик слышал уханье сов и вой диких зверей, но всё также шёл, не обращая на это никакого внимания. Затем всё куда-то провалилось, в темноту небытия. Он лежал на большой поляне, без сознания, а высоко над ним, на пригорке, возвышался огромный, величественный замок. Его магия, магия Слизерина, привела его туда, где ему могли помочь, нет, парень не знал этой дороги никогда, он даже не видел куда шёл, всё было как во сне. И вот он лежит посреди поляны, на промёрзшей серой траве, весь больной и изнемождённый, а вокруг тишина, ночь и только вдали сверкают огни великолепного замка.